«У каждого своя война»
Из-за непереносимости боевых сцен мне никогда не нравилось кино о войне. Но исключения все же были, вернее, некоторые разъедающие душу моменты: сцена из фильма «Офицеры», когда раненые красноармейцы санитарного поезда заняли оборону перед атакой немецких «тигров», и кадры, где по полю в сбившейся косынке бежит женщина, чтобы успеть в последний раз обнять своего единственного сына («Баллада о солдате»). И «Военно-полевой роман» — вот он засмотрен «до дыр»…
Затем как-то неожиданно список пополнился многосерийкой: «Крик совы», «Ликвидация» и «У каждого своя война», ставшей больше, чем откровением — осознанием и принятием чего-то тошнотворно-страшного, почти раздавившего своей правдой…
Чтобы попробовать передать отвратительную сущность войны со всей ее бесчеловечностью, грязью и порой бессмысленной жесткостью, в этом материале мы продолжим рассказ о судьбе чудом уцелевшего мальчишки из Копацевичей, затронем болезненную тему женщин, участвовавших в партизанском движении, и поделимся шокирующей историей (преступной?) любви белорусской селянки и австрийского солдата. Всеми этими фактами с нами поделился директор Солигорского краеведческого музея Виталий Иванов.
«Я обязательно вернусь!»
— Итак, одним из спасшихся во время карательной операции в Копацевичах был 6-летний мальчик. Звали его Гена Лайко, и был он из многочисленной семьи, где помимо его родных братьев и сестер жили двоюродные со своими родителями. Когда каратели согнали всех деревенских жителей в сарай, они стали их расстреливать. Геннадий вспоминал: «Мама упала, и я упал, потому что подумал — так нужно. Она упала на меня и закрыла своим телом. А затем у окошка сарая раздался голос одного из карателей, который говорил по-русски, мол, если есть кто живой, бегите через окно, потому что сейчас сарай подожгут. Я заплакал, ко мне подбежала какая-то женщина и вытянула меня через окно. Вот и получается, что в живых остались только я да она…»
К счастью, у мальчишки были родственники в Кривичах (где стоял немецкий гарнизон), там-то он и пережил годы оккупации, а когда Белоруссию освободили, Гену определили в детский дом. Это была вынужденная мера, потому как времена наступали голодные, у родственников и без него было семеро по лавкам, а в детдоме — своя чистая кровать и гарантированная миска горячей похлебки. Шли годы, Гена вырос, а достигнув призывного возраста, отправился служить на родину погубившего всю его семью врага — Германию. Служба шла хорошо, и во время первой же увольнительной молодой солдат поспешил домой, чтобы навестить своих родных в тех самых Кривичах. Встреча получилась очень душевной и радостной. Геннадий пообещал, что, отслужив, непременно вернется сюда вновь, но уже через месяц после его отъезда родственники получили из Восточной Германии уведомление о его гибели при выполнении служебных обязанностей…
Странная штука жизнь, и как порой ужасающе правдивы слова древних мудрецов: «Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе»… Избежать гибели от рук захватчиков на родной земле, но все равно от них же найти свою погибель, пусть и спустя время…
Не женское
это дело — война
— Непроходимые леса и топи Полесья стали идеальной местностью для партизанского движения. А началось оно с красноармейцев, которые в 1941-ом не смогли выйти из окружения, вынужденно прятались в лесах, где и формировали отряды сопротивления. Поначалу они были малочисленными, потому что мирное население не видело причин присоединяться к «лесным братьям». Сельчане понемногу приспосабливались к порядку «новых хозяев», которые, к слову, распустили колхозы и раздали по деревням весь скот. А еще немец обложил сельчан налогом, который те исправно платили в виде продуктов питания (молоко, яйца, зерно и т.д.). Партизаны, конечно же, наведывались в деревни, чтобы разузнать обстановку. Со временем их действия стали наносить гитлеровцам ощутимый урон, и те, в свою очередь, отыгрывались на мирных жителях — публично вешали, расстреливали каждого, кто вызывал у них хотя бы малейшее подозрение в связях с партизанами, или отправляли в Слуцк в СД (полиция безопасности), откуда никто уже не возвращался.
— Всем хорошо известно, что на территории нынешней Солигорщины действовало соединение В.З. Коржа, которое отличалось железной дисциплиной. Конечно, добиться таковой прославленному командиру удалось не сразу: шутка ли — более 1 000 человек в подчинении! Но у Василия Захаровича были свои безотказные методы: «лесных братьев», которых хотя бы раз уличали в мародерстве или в ином беззаконии, казнили без всякого сожаления. Чего не скажешь о партизанских отрядах, действовавших в других областях Белоруссии. Процитируем выдержки из документов Национального архива Республики Беларусь, подтверждающие факт недопустимых действий бойцов сопротивления, повлекших враждебное отношение населения к партизанам: «Здараліся таксама шматлікія злоўжыванні з боку партызанаў датычна жанчын. 13 снежня 1942 г., напрыклад, Сіроцінскі падпольны райкам КП (б) наладзіў танцы, на якія прыйшоў і Васіль Фралоў, камісар брыгады Караткова і адначасова сакратар Сіроцінскага падпольнага райкама КП(б). У п’яным стане ён ударыў адну з жанчын па твары. Пруднікава, так звалі тую жанчыну, ударыла ў адказ. Тады па загадзе Фралова яна была расстраляна камандзірам атрада Гарбаценкам і яго ад’ютантам Мальцновым. Інцыдэнт выклікаў вялікае незадавальненне сярод партызан і насельніцтва. Партыйнае кіраўніцтва аб’явіла Фралову за гэта вымову і вызваліла яго ад пасады сакратара раённага камітэта. Пра нейкія іншыя захады наконт гэтага забойства невядома». (Пратакол № 19 ад 14 сакавіка 1943 г. паседжанне бюро Віцебскага абкама (НАРБ. Ф.1336, воп.1, спр.1, акр.106-110)
— Чтобы усугубить ситуацию, не остался в стороне и небезызвестный Абвер (орган военной разведки и контрразведки Германии). Это ему принадлежала идея внедрить в партизанские отряды своих людей. И успешно внедряли, причем сразу по 15-20 человек с хорошими биографическими «легендами». «Партизаны», как и все в отряде, ходили на задания, помогали ухаживать за ранеными, а когда случались серьезные вылазки и командный состав в лагере отсутствовал, безжалостно убивали оставшихся. Убивали и тут же бесследно исчезали. Но самое отвратительное — представившись бойцами сопротивления, отбирали у населения скотину, насиловали женщин, издевались над детьми и поджигали дома.
— К 1943 году в партизанские отряды влились даже те, кто ранее служил немцам. Изменилось отношение к партизанам и у мирного населения — вняв их призывам, люди оставляли свои дома и целыми семьями уходили в лес. Условия существования там были экстремальными, если вообще можно найти тому правильное определение. Ели все, что придется, готовили, можно сказать, «кашу из топора». Не хватало не то чтобы лекарств — самых обычных медикаментов. Особенно болезненно, причем в прямом смысле, сказывалось отсутствие соли. Болезни и, как следствие, высокая смертность. В отчаянии бойцы признавались друг другу, что готовы в бою пожертвовать своей рукой или ногой, только бы иметь возможность отправиться в госпиталь на Большую землю.
— А сейчас хотелось бы указать малоизвестный факт о женщинах-партизанках, которые в отваге и мужестве ничуть не уступали сильному полу. Вот что писал о них первый секретарь ЦК КП (б) Белорусского штаба партизанского движения Пантелеймон Пономаренко: «Сярод камандзіраў партызанскіх атрадаў было нямала жанчын. Яны прымалі ўдзел у баявых аперацыях і дыверсійнай працы, сярод іх былі снайперы, кулямётчыкі, падрыўнікі, лекары, фельчары, адважныя медсёстры і санітаркі». Однако царившая в партизанских отрядах атмосфера по отношению к женщинам очень часто была откровенно враждебной.
— Не менее интересный факт о хорошо известной «рельсовой войне». Существуют документы, подтверждающие, что эта война велась под чутким руководством НКВД. То есть, на нашей территории действовали люди из Москвы, которые обучали партизан подрывной деятельности и вместе с ними принимали участие в операциях. Об этом в своих мемуарах упоминал известный советский разведчик Павел Судоплатов, который, кстати, и курировал всю эту деятельность на территории оккупированной Белоруссии.
— Известен истории и тот факт, что особую ярость в борьбе с врагом проявляли партизанские отряды, состоящие из еврейских семей. Позднее они вливались в общее партизанское движение. Например, соединение Василия Коржа насчитывало несколько таких еврейских формирований.
Преступная любовь и… золотые зубы
— На оккупированной территории размещались вражеские гарнизоны, которые состояли не только из немцев. Были там и чехи, и итальянцы, и даже австрийцы. Вот об одном таком австрийском полке и пойдет речь. Вернее — об одном из его солдат, историю которого поведал житель белорусской глубинки:
— А што, нядрэнныя хлопцы былі гэтыя аўстрыякі. Да нашых жанчын хадзілі. Адзін хадзіў і да маёй маці. Курт яго клікалі. Бацька мой яшчэ да вайны памёр, так што ўся гаспадарка была на жаночых плячах. Ды яшчэ нас, дзяцей, пяцёра (мне тады 8 гадкоў споўнілася). А калі стаў гэты Курт да нас заходзіць, адразу лягчэй стала. Ён, мабыць, і сам з простых сялян быў, таму як усю працу на зямлі ведаў. Баранаваў, касіў, дровы калоў, ваду цягаў, застаронак падправіў, у агародзе дапамагаў. Ды і з намі гуляў. А мы і рады былі, бо Курт частаваў нас дагэтуль нябачаным ласункам — сапраўдным шакаладам! А яшчэ прадукты ўсякія насіў: рыбныя кансервы і «гарохавую каўбасу». Ну а калі ў звальняльную хадзіў, чаго ўжо там хаваць, заставаўся ў нас начаваць. Словам, каханне ў іх з маці было. Сапраўднае каханне… Так пару гадкоў мінула, і мы сталі нават адзін аднаго разумець. А аднойчы зайшоў Курт у хату, усхваляваны, нервовы, і кажа, маўляў, сыходзіць нам трэба. Маўляў, заўтра тут будзе вельмі горача. Сабрала маці сякія-такія пажыткі, ежы ўзяла, і адправіліся мы ў лес, дзе правялі двое дзён. А вакол усё грукатала, выла, ухала, грымела! А калі сціхла, вярнуліся мы дадому. І бачым — немцаў у вёсцы нашай і ў памоўцы няма, а аўстрыйскі полк разбіты. Падышлі да сваёй хаты, а каля яе, у агародзе, наш Курт ляжыць нежывы… Доўга галасіла над ім маці. Сёстры мае таксама слязу пусцілі. А я падышоў да яго бліжэй і бачу — у адкрытым роце Курта зубы залатыя і так на сонцы блішчаць! Думаю, навошта дабру прападаць. Пакуль маці з сёстрамі ў хату адлучыліся, узяў палку, ды і выбіў тыя зубы. Выбіў і прынёс маці. А што? Яны цяпер нам куды больш патрэбныя!»…
Продолжение следует…